А.В. Кошкарев (Институт географии РАН)

В 1972 г. окончил географический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова по специальности «картография». Ведущий сотрудник Института географии РАН. Кандидат географических наук. Область интересов геоинформатика и картография.

Под таким заглавием можно объединить итоги дискуссии, организованной ГИС-Ассоциацией в рамках 8-й ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы ввода и обновления пространственных данных» в марте 2003 г. Итоги дискуссии были опубликованы на сайте Ассоциации ( http://www.gisa.ru/infrastructure.html ) как отклик на предложение С.А. Миллера обсудить на его страницах подходы к разработке концепции создания инфраструктуры пространственных данных (ИПД) в России, высказав свои мнения относительно того, насколько актуальна эта задача, какие базовые принципы могут быть положены в основу такой концепции и что нужно сделать в первоочередном порядке для ее осуществления.

Вопрос, поставленный с шекспировским драматизмом и с привкусом чернышевщины («Что и как делать?»), отражает парадоксальность ситуации, сложившейся вокруг идеи ИПД: при всеобще безоговорочном признании ее идеей «чрезвычайно», «крайне» и «более чем» актуальной, «первостепенной», назревшей или созревшей «давно», еще «вчера» (подлинные выражения участников дискуссии), Россия, в отличие от большинства развитых и не очень развитых стран, не сделала ровным счетом ничего для ее реализации. Прошло почти два года с того времени, когда аналогичные вопросы уже ставились в преддверии Форума ГИС 2001 и на самом Форуме вроде бы обсуждались, но дело стоит, оставшись (остановившись) на уровне разговоров, последнюю из дискуссий включая*.

В предложениях М.М. Машимова к проекту решения Форума ГИС 2001 по итогам дискуссии «Проблемы создания единой инфраструктуры пространственных данных в России» прозвучала очень здравая мысль: уточнить понятия, касающиеся ее предмета. С этого начнем и мы, приведя компактное авторское определение из глоссария неопубликованного пока учебника по геоинформатике, которое гласит: «Инфраструктура (гео) пространственных данных, ИПД совокупность технологических, нормативно-правовых и институциональных мер и механизмов организации и интеграции ресурсов пространственных данных на национальном, региональном и глобальном уровнях для эффективного использования, обеспечения доступности информации со стороны государственных и коммерческих организаций и простых граждан, удобства информационного взаимодействия держателей и потребителей данных, устранения ведомственных информационных барьеров, дублирования сбора пространственных данных. ИПД включает три необходимых компонента: базовую пространственную информацию, стандартизацию пространственных данных, базы метаданных и механизм обмена данными, а также институциональную основу их реализации».

Прежде всего необходимо решить, как мы будем называть все пространственно координированные данные, которые собираемся организовывать. Это означает, что среди линейки синонимов: «пространственные данные», «географические данные», «геопространственные данные» и «геоданные», необходимо выбрать один, который считался бы официальным и стандартизованным. Судя по наименованиям и содержанию существующих и готовящихся стандартов, на эту роль претендуют два термина: «пространственные данные» (он фигурирует в стандарте ГОСТ Р 50828 95 «Геоинформационное картографирование. Пространственные данные, цифровые и электронные карты» и в проекте ГОСТа «Географические информационные системы федеральные, региональные, муниципальные. Общие технические требования», разработанном ТК 394 и недавно утвержденном) и «геопространственные данные» (отраслевой стандарт Роскартографии «Геопространственные данные. Метаданные», упомянутый на ее сайте в разделе «Стандарты отрасли» ( http://www.roskart.ru/activity/otrstn.htm ). В наименовании российской ИПД разумно оставить первый из них, употребляя второй при передаче на русский язык наименований тех национальных ИПД, где он звучит в оригинале как geospatial, например, в Национальной инфраструктуре геопространственных данных Великобритании NGDF (National Geospatial Data Framework) или в Канадской инфраструктуре геопространственных данных CGDI (Canadian Geospatial Data Infrastructure). В остальных случаях, вне проблематики конкретной российской ИПД, термин «геопространственные данные», одно из первых упоминаний которого в русскоязычной литературе можно встретить в статье Е.А. Жалковского и В.И. Кашаева о ГосБГД [1], можно считать допустимым синонимом «пространственных данных».

С набором обязательных компонентов, образующих ИПД, согласны, похоже, все участники дискуссии. Однако, один из них базовая пространственная информация в представлении подавляющего большинства ограничивается «цифровой картографической основой» (С.А. Миллер), «единой картографической основой и системой базовых классификаторов» (А.Г. Луценко), «унифицированной топографо-геодезической основой», под которой понимаются опять-таки цифровые топографические карты (А.Н. Прусаков), «единой картографической базой региона» (С.В. Последов), «электронной картографической основой» (по мнению МПР России) и т. п. Только у Е.Г. Капралова «общая», «общедоступная» картографическая основа синоним «базовой пространственной информации» как компонент ИПД. Как показывает анализ зарубежного опыта [2], под базовой пространственной информацией или базовыми наборами данных (в оригинале framework, fundamental data, core datasets, fundamental datasets и т. д.) в национальных ИПД принято понимать набор «базовых», «основных», наиболее необходимых слоев или групп слоев ГИС, соответствующих избранным элементам цифровой карты-основы, но не сами эти основы, обычно хорошо разгруженные топографические карты крупного и среднего масштабов. Думаю, что нет нужды в который раз обсуждать принципиальные различия цифровых карт и слоев ГИС; жирная точка в этой дискуссии на страницах «Информационного бюллетеня ГИС-Ассоциации» поставлена А.В. Рогачевым [3]. Кроме того, в зависимости от конкретных национальных условий и стратегии создания национальных ИПД базовый набор общегеографических элементов карт могут дополнять цифровые ортоизображения, списки координат опорных точек, цифровые модели рельефа, границы землевладений и т. п.

И последнее о терминологии. Одно слово в определении автора данной статьи ИПД нуждается в пояснении; это слово «региональный». В контексте глобализации информационных потоков и индустрий и с позиции глобальной ИПД GSDI под региональными ИПД мыслятся ИПД над- и межнационального уровня, примерами которых служит программа ИПД стран Азиатско-Тихоокеанского региона APSDI и аналогичная ей паневропейская инициатива EUROGI. В рамках будущей российской ИПД под «региональными» будем понимать проекты уровня субъектов Федерации или их административно-территориальных композиций, не забывая, правда, о том, что «геоинфраструктурная самоорганизация регионов» [4] (дело тоже, безусловно, важное, но не первостепенное) не способна заменить или упредить создание ИПД общенационального, общероссийского масштаба. Следует обратить на это внимание потому, что идеи об ИПД регионального уровня высказывались, в частности, С.В. Последовым применительно к муниципальным образованиям Воронежской области в рамках текущей дискуссии, на 2-й окружной научно-технической конференции «Современные проблемы информационного пространства Уральского федерального округа» в г. Екатеринбурге с заявленными докладами о перспективах формирования единого уральского геоинформационного пространства ( http://www.ugi.ru/news/articles/progr.htm ) и т. п.; теоретически никому не возбраняется воспроизводить механизмы ИПД в масштабе не только республики, края, области, города, но и крупного офиса или подъезда многоквартирного дома.

Переходя к содержанию материалов дискуссии, надо заметить: создается впечатление, что ее участники озабочены не столько идеей всеобщей информационной свободы и информационного благоденствия как цели любой ИПД, сколько рассматривают ее как инструмент реализации своих корыстных или бескорыстных ведомственных или корпоративных целей и задумок, по каким-либо причинам не осуществленных ранее и умело или неумело встроенных в оправу вовремя подвернувшейся программы ИПД и приверстанных к ответу на вопрос об этапности ее реализации, как средство решения своих не решенных доселе финансовых и технических проблем.

Это, прежде всего, реанимация, точнее, материализация фантомов вроде ветхозаветной ГИС ОГВ (А.Н. Прусаков). Напомним, что через полтора года Постановление Правительства Российской Федерации от 16 января 1995 г. за № 40 и подписью В.С. Черномырдина «Об организации работ по созданию геоинформационной системы для органов государственной власти» отпразднует свой десятилетний юбилей (как всегда В.С. Черномырдин хотел «как лучше»). Из той же серии чуть менее «бородатое» предложение о создании государственной распределенной базы пространственных данных ГосБПД (А.Н. Прусаков) или государственной распределенной базы геопространственных данных (В.Н. Александров), обе из которых восходят, по-видимому, к одноименной идее 1998 г. [1]. Ставится также задача «направить в единое русло поток топографо-картографических данных», образовав на базе федерального картографо-геодезического фонда (ФКГФ) некий единый банк данных, куда будут перетекать данные из регионов (В.Н. Искандяров, Красноярское АГП), «централизованный фонд хранения» пространственных данных «на всю территорию России» (Московское АГП).

В связи с этим еще раз вернемся к определению ИПД. Важнейший (после базового набора данных) ее компонент механизм доступа к пространственным данным. В американской национальной ИПД NSDI (как и в других национальных ИПД) такой механизм обеспечивается так называемыми «клиринговыми информационными центрами». Это ключевой элемент NSDI, детально прописанный в Указе Президента США У.Д. Клинтона № 12906 от 13 апреля 1994 г. (поблагодарим организаторов дискуссии за размещение на сайте ГИС-Ассоциации перевода этого поистине исторического документа). Через шесть «клиринговых» шлюзов центры обеспечивают поиск данных по их метаописаниям и доступ, разумеется, через Интернет к ведомственным и иным информационным ресурсам, размещенным на серверах динамично развивающейся национальной децентрализованной сети серверов (в марте 1999 г. сеть насчитывала 84 сервера, в октябре 1999 г. 96, в декабре 1999 г. 121, в мае 2003 г. более 250). Нет места и времени описывать, как работает этот механизм, следует адресовать читателя к сайту Федерального комитета по географическим данным США FGDC ( http://www.fgdc.gov ), где можно не только почитать про NSDI, но и воспользоваться ею.

Длинный список «основных направлений работ», «требующих скорейшей реализации», помимо собственно создания ИПД, приведен Е.Г. Капраловым в Обосновании ГИС-Ассоциации по включению геоинформационной тематики в ФЦП «Электронная Россия» ( http://www.gisa.ru/7944.html ). Среди них расчет экономического ущерба от существующего режима ограничений в области картографии и геодезии. Мысль эта не нова, такое предложение выполнить и сравнить результаты расчетов возможных потерь от режимных послаблений и сегодняшней немотивированно жесткой системы секретности, которые сделали бы силовые ведомства и Роскартография соответственно, высказывалось им еще два-три года назад.

В недавном интервью «Новой газете» К.А. Керимов, возглавлявший четверть века Государственную комиссию по пилотируемым полетам космических кораблей и станций, справедливо, на наш взгляд, заметил: «Уверен, наша система секретности стала одним из факторов нашего отставания в технической области от США» [5]. Согласен, за мнением, даже столь авторитетным и, что еще важней, разделяемым почти всеми, должны стоять оценки. В условиях отсутствия таких расчетов и оценок никто не сможет опровергнуть мое утверждение, что ущерб от немотивированных режимных ограничений превышал и продолжает превышать потери российского государства, вызванные деятельностью всех разведок мира на его территории, создавая не менее серьезную угрозу его национальной безопасности, и ее источники надо искать как по одну, так и по другую сторону госграницы РФ (как и утверждение, прямо ему противоположное).

Применительно к проблематике российской ИПД речь идет прежде всего об открытой версии топографической карты масштаба 1:100 000, которая прочится в основной источник ее базового набора. Впрочем, это касается не только основы в качестве требований к ИПД в материалах дискуссии неоднократно называлась открытость данных вообще (В.И. Ляльков, МПР России).

Как представителю РАН, автору данной статьи тоже очень хотелось бы, чтобы в итоге всех разговоров и телодвижений вокруг ИПД свой гешефт получила бы вузовская и академическая наука. За неимением собственных научно-корыстных интересов автор присоединяется к реплике А.М. Берлянта по поводу одной из возможных форм воплощения давней идеи Национального атласа России в виде научного института, подобного Институту большого советского атласа мира (БСАМ) в СССР. Предваряемая Интернет-версия разумная альтернатива ранее озвученным принципам его создания в виде двух параллельных версий: бумажной и цифровой (электронной, или, как еще сейчас говорят, не представляя, правда, что это такое электронно-цифровой). Примерно то же предлагал два года назад и автор настоящего обзора, озвучив свои идеи об ИПД в докладе на II Всероссийской конференции по картографии в 2001 г. и написав, что «...в рамках ИПД любой геоинформационный проект обрел бы новый смысл как элемент более общей конструкции; здесь нашлось бы место и Национальному атласу России (его электронной версии), имея в виду хороший пример шестой Интернет-версии Национального атласа Канады ( http://www.atlas.gc.ca ), органически встроенного в канадскую ИПД CGDI...» [4].

Еще одно замечание к плану разработки и создания российской ИПД В.Г. Плешкова. Третьим этапом его, намеченным на период 2007 2009 гг., предусмотрено «завершение создания и ввод в эксплуатацию государственной инфраструктуры пространственных данных в полном объеме». Слово «эксплуатация» (в смысле «сдачи в эксплуатацию») здесь неприменимо. Еще раз вернемся к терминологии. Никто не называет ИПД информационной системой, которую можно проектировать, создавать и использовать («эксплуатировать»). Если это система, то очень своеобразная, с чисто инфраструктурными функциями, это метасистема, надсистема, инфраструктурная надстройка над системами в привычном смысле слова, это система новых отношений субъектов геоинформационной деятельности и всех индустрий, связанных с производством пространственных данных, всех, как сейчас говорят, геотехнологий, а также всех остальных участников этой игры производителей, потребителей, просто граждан.

И последнее. Российской ИПД неплохо бы придумать наименование. Для начала из набившего оскомину сочетания «единая инфраструктура пространственных данных» нужно убрать слово-паразит «единый»: ИПД национального масштаба не может быть неединой. Можно, конечно, сослаться на п. 2 ст. 3 Федерального закона № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации», где среди обязанностей государства в сфере формирования информационных ресурсов и отношений числится «создание и развитие федеральных и региональных информационных систем и сетей, обеспечение их совместимости и взаимодействия в едином информационном пространстве Российской Федерации», как это делает, например, В.Н. Александров в материалах дискуссии, предваряя свое видение проблемы. Однако «единое информационное пространство» не термин, а красивый лозунг, появившийся в начале текста закона и далее нигде за ненадобностью не упоминающийся. Известно также, что в контексте противостояния российской власти и российской прессы идея «единого информационного пространства» означает усиление роли государственных СМИ и контроль государства за деятельностью масс-медиа вообще, рассматривая их как эффективное средство манипулирования общественным сознанием в интересах власти чиновников, известное со времен социализма под именем «пропаганда». Думается, настала пора от словесных трюков вроде «пространственной информации в информационном пространстве» перейди к делу.

Нет также никакой нужды и причин называть российскую ИПД государственной. ИПД создается в интересах общества (в данном случае российского), а не государства, и не надо путать государственные, национальные и общественные интересы. Два года назад в материалах М.М. Машимова к дискуссии о российской ИПД приоритеты в геоинформационной деятельности были расставлены так: «интересы граждан, юридических лиц и затем государства». Можно выстроить и более детальную линейку приоритетов: граждане, масс-медиа, коммерческие организации, министерства, Государственная дума ФС РФ, Президент РФ. Одна из главных задач геоинформационной общественности и ГИС-Ассоциации в их лице не допустить инвертирования этого списка властными структурами. Возвращаясь к наименованию российской ИПД: к ней осталось добавить слово «национальная» именно так называются успешно и давно работающие ИПД за рубежом.

Итак, НИПД РФ быть?

* Уже после официального завершения дискуссии, 16 мая 2003 г., в ее материалах появилась информация о создании Межведомственной рабочей группы, одна из задач которой подготовить Концепцию создания и развития инфраструктуры пространственных данных в Российской Федерации из полномочных представителей федеральных органов исполнительной власти Российской Федерации и РАН ( http://www.gisa.ru/9480.html ). Стало быть, в истории российской ИПД сказано еще одно новое слово.


Список литературы
1. Жалковский Е.А., Кашаев В.И. Концепция создания государственной распределенной базы геопространственных данных // Геодезия и картография. 1998. № 3. С. 22 30.
2. Кошкарев А.В. Инфраструктуры пространственных данных // ГИС-обозрение. 2000. № 3 4. С. 5 10; 2001. № 1. С. 28 32.
3. Рогачев А.В. От цифровой карты к цифровой модели местности // Информационный бюллетень ГИС-Ассоциации. 2002. № 4(36). С. 61 64; № 5(37). С 63 67.
4. Кошкарев А.В. Инфраструктуры пространственных данных и очередные задачи картографии // Картография XXI века: теория, методы, практика: Докл. II Всерос. науч. конф. по картографии, посвящен. памяти А.А. Лютого (М., 2 5 октября 2001). М., 2001. С. 137 144.
5. Товарищ председатель Государственной комиссии... Керим Керимов и его космос // Новая газета, № 34 (867), 15 18 мая 2003 г. С. 18 19.