На сайте "Therunet.com" опубликована статья "Big Data в больших городах". Материал подготовлен в рамках спецпроекта theRunet, совместно с институтом Стрелка. В этой статье архитектор Филипп Кац рассказывает о том, как большие данные влияют на городское планирование. Полностью с материалом можно ознакомиться по ссылке.

— Филипп, расскажи, пожалуйста, как технологии Big Data используются в архитектурном проектировании и городском планировании сегодня?

— Начнем с того, что четыре года назад, когда я в «Стрелке» учился, в России, по крайней мере, про Big Data никто не знал. В мире о них только-только заговорили. Через год в России уже все про них знали и ими переболели. Мне кажется, это во многом традиционная динамика — когда новая технология поднимается на пьедестал, восхваляется, а потом довольно быстро в отношении нее появляется скептицизм. Технологию сбивают с пьедестала, и после этого они интегрируются в общество в более спокойном режиме.

Если говорить об архитектурной или градостроительной аналитике, то, мне кажется, сегодня это некий компромисс между современными технологиями и традиционным анализом. Например, год назад я помогал своей подруге участвовать в архитектурном конкурсе для студентов в США.

Для них сити-менеджер предоставлял GIS-файлы с довольно хорошим описанием данных: транспортные пути, объем этих путей, где появляются лужицы каждый год, где подтопляет каждые пять лет, где блоки с высоким уровнем налогов, где блоки с высоким процентом чернокожего населения. В Соединенных Штатах детализация статистики высокая и данные довольно хорошо сводятся, поэтому даже на уровне конкурсного проекта мы могли какие-то вещи получать в готовом виде. Их не надо было ни собирать, ни анализировать.

Большинство самой полезной аналитики, на мой взгляд, к тому и сводится, что ты какие-то данные берешь как факты и на основе этого проектируешь. И хотя данные могут быть у всех одни и те же, читают и понимают их всё равно абсолютно по-разному.

— Как ты использовал технологии Big Data в своей практике?

— Мы долгое время делали проект «Точка Ветвления» с моими коллегами Эдиком Хайманом и Сашей Болдыревой — пытались как-то обсуждать и развивать цифровое проектирование и, естественно, тогда нашей общей постулируемой мечтой и конечной целью являлось проектирование на основе параметров. При этом наш предел мечтаний был именно в том, чтобы на основе какого-то хитрого кода найти новые формальные решения, которые отвечали бы нашим требованиям, но форма результата при этом оказалась бы не та, которую мы закладывали, а какая-то неожиданная — красивая.

В зрелом возрасте проекта мы все понимали, что эта мечта не то чтобы была недостижима, а скорее была спорна мысль о том, что здание стоит полностью проектировать только лишь на основе данных. Это скорее то, к чему нужно стремиться, но понимать, что ты туда никогда не дойдешь.

Тут возникает важный для меня диалектический момент. Допустим, мы делаем алгоритм и понимаем, что, в первую очередь, из-за генетических требований он требует довольно простых, но все-таки формальных параметров. И в сложной системе, а здание или район — это сложная система, сразу появляется множество таких параметров, которые нужно привести к единому знаменателю. Тебе всегда нужен первичный формальный жест, какая-то форма: цилиндр или параллелепипед, пирамидки и так далее.

Если мы посмотрим на работы Захи Хадид, то в основе проекта всегда лежит какой-то изящный формальный жест. Он может потом видоизменяться цифровым образом, но всегда остается в основе всего и принадлежит перу автора. Генетический алгоритм может потом выбрать лучший из получившихся вариантов, но изобрести их никогда не сможет.

— То есть, в основе проектирования всегда будет человеческая воля. Как в таком случае будет меняться степень вовлеченности человека в проектирование с развитием Big Data?

— В будущем я вижу некую аналитическую машину — большой и сложный квантовый компьютер, например, или телепатов и парапсихологов, погруженных в депривационные камеры, которые что-то предсказывают или подсказывают, на что стоит обратить внимание.

Я думаю, человек никогда не будет выдавлен из процесса. Все эти вещи (методы анализа Big Data) называются алгоритмами помощи в принятии решений, и их суть сводится к тому, чтобы максимально эффективно вытаскивать аномалии в динамиках процессов и максимально уменьшить процент технического труда на одного человека. Аналитик должен быть экспертом в области работы с ними, и алгоритмы могут ему на блюдечке принести все, кроме, собственно, решения. Конечно, существует технический порог вхождения в эту дисциплину, но сама аналитика — это вид искусства, где алгоритм работы с данными — это картина. Шедевр.

— Big Data не могут охватить всей информации. Как работать с тем, что не учитывается при анализе Big Data?

— Действительно, аналитиков часто критикуют за то, что мы описываем только тех, кто подключен к интернету, а те, кто не подключен к интернету, выбиваются из анализа. Это абсолютная правда, но тут есть своя логика защиты. Говоря цинично, если мы не знаем проблемы бабушки, которая стесняется написать в интернет, потому что она там не привыкла, то мы можем ее проблемы игнорировать, просто потому что если мы будем использовать такой подход, то либо бабушка, либо ее внук за нее, в конце концов, напишут.

Другая проблема кроется в том, что любая технология сбора или хранения данных — это всегда первый фактор ошибки. При этом отследить всю мультифакторность — почему люди сыграли так, а не иначе — невозможно в принципе. На первых порах Big Data не дают ответа. Они позволяют задать серьезные вопросы.

— Как возможность задавать вопросы по-новому меняет наше представление о городе?

— Эдуард Хайман когда-то придумал термин «плагополис». Идея заключается в том, что современный город становится все более проактивным и динамичным. Сегодня это некая среда со своими потоками, движениями, где жидкость, которая переливается в сосудах, все время саморегулируется. При этом схватить точку и зафиксировать ее ты можешь только очень условно. Она мгновенно изменится сама и поменяет другие точки вокруг себя. Для меня эта идея — довольно прикладная вещь, с которой можно работать. Сейчас становится ясно, что мы больше не можем воспринимать город как что-то механистичное.

— Эту идею принимают в российском градостроительстве?

— На уровне градостроительства в таком русском понимании это неочевидно. Мы, так или иначе, начинаем с рисования дорожек, улиц, и мы верим, что так оно в итоге и будет. В лучшем случае мы начинаем думать, что надо бы проверить, как это сделать правильно, и тогда это либо будет так, как мы нарисуем, либо люди сами все потом переделают.

Вообще, голословные утверждения на основе стереотипов и абстрактных идей сегодня сильно раздражают. Причем архитекторы и градостроители в первую очередь с ума сводят. Они просто говорят что «пешеходы лучше, чем автомобилисты» или что «креативный бизнес превратит индустриальный парк в рай земной». Хотелось бы, чтобы за любыми такими вещами проходил базовый расчет, потому что может быть так, а может быть и не так, и в большинстве случаев бывает как-то не так.

— Как тогда Big Data могут помочь нам лучше понять город?

— Город — это всегда слон из сказки про слепых, которые пытаются описать его на ощупь. Мы всегда работаем так же — кто-то за попу хватает, кто-то за ухо, кто-то за хобот. И каждый при этом рассказывает, что видит слона. В нашем случае все мы еще и считаем, что мы зрячие и знаем, что такое город.

Big Data защищают нас от того, чтобы пощупать только в одном месте, дают нам возможность примерно представлять общую форму слона и понимать, что мы трогаем за примерно вот это место, но есть и другие. Я получаю огромные отчеты по городу и всегда могу в какие-то конкретные десять строк данных залезть, посмотреть и спросить: почему так? Обычно это становится началом для какого-то расследования, исследования, истории.

— Эти размышления, вдохновленные Big Data, как-то впоследствии выражаются в реальных проектах?

— Существует так называемый метод «городской акупунктуры». Суть его заключается в том, что в городе ищутся как бы болевые узлы, и в этих маленьких узелках — в пространствах максимум в квартал, а лучше в одно здание, или даже на какой-то маленькой площадочке между зданиями — делается какое-то изменение. Из-за размеров бюджета оно совершенно микроскопическое, а изменения для города в целом, если правильно рассчитать эти узлы, — происходят огромные.

Хотя «городская акупунктура» сегодня — это скорее умозрительный проект, уже сейчас существуют умные пространственные решения, со светофорами в единой системе, например. Они, вкупе с умными дорогами, позволяют менять пространство, и это может дать неожиданные выхлопы. Ещё сегодня происходит роботизация индустрий, и это тоже добавляет ценности. Если сейчас дроны начнут перевозить грузы, то городская логистика смерджится (от англ. to merge — «сливаться») — и там цифры, и тут цифры. С этим будет работать, определенно, гораздо легче, чем с живыми дальнобойщиками.

Технология, которой я сейчас вдохновляюсь, и я надеюсь, из этого произойдет что-то архитектурное, — это новый проект Amazon, когда стоит умная колонка в центре дома, которая слушает все твои вопросы и на них отвечает. Примерно как Siri, только в доме. Эта технология, возможно, поменяет ощущение пространства города сильнее, чем любой алгоритм.

— То есть город будет все больше полагаться на программное обеспечение?

— Именно. Сейчас I/O и различные интерфейсы получения информации человеком многое меняют институционально. С моей точки зрения, сервис по вызову дешевого такси меняет в моей жизни гораздо больше, чем 90 процентов градостроительных решений. Такси многое меняют в моем восприятии города. Несмотря на весь предыдущий опыт, с появлением Яндекс. Такси и конкуренцией такси-сервисов получилось, что и таксисты у нас вежливые, и деньги конкретные, и реагируют они быстро — совершенно не так, как в каком-нибудь Нью-Йорке.

Мне кажется, самый важный сервис, который мог бы словить огромную прибыль от уберификации, — это проституция. Гипотетический пользователь стесняется, и, может быть, множество людей поэтому и не пользуются услугами проституток, — это им кажется чем-то опасным, страшным и непонятным. Сидя у себя в телефоне — им, безусловно, было бы гораздо проще. Конечно, это сразу бы отобрало хлеб у сутенеров и совершенно изменило бы бизнес. Просто колоссально! Я думаю, в какой-нибудь либеральной стране в скором времени так и произойдет.

— Как ты думаешь, люди в будущем смогут работать с технологиями Big Data персонально?

— Я думаю, все к этому идет. Технологическая сложность будет возрастать, и это понятно, а практически — мы будем учиться это как-то правильно упаковывать. Слик-интерфейсы (от англ. sleek — тонкий, изящный — А.К.) сегодня в какой-то степени упрощают наше восприятие того, как все происходит. Вот кнопочка, вот пипочка — и всё. Сегодня чем больше ты можешь спрятать от обычного человека, не потеряв при этом функцию, тем лучше, потому что люди немного напуганы всей этой сложностью. Хотя известной технологии, как в «Особом мнении», не появилось, но ощущенчески фильм очень правильно описывает то, что сейчас будет происходить.

— Что это будет? Как ты думаешь, с чем предстоит столкнуться большим данным в ближайшем будущем?

— Они появились как некая модная тема и сейчас потихоньку притухают, потому что самые очевидные вещи уже сделаны. Дальше надо будет технические механизмы в методике прорабатывать — не в романтическом, а утилитарном виде. Через пять лет, я уверен, появится довольно хорошо оплачиваемая и, возможно, довольно скучная должность какого-нибудь цифрового аналитика в мэрии, при министерствах и бизнесах.

При этом у Big Data есть некая болезнь. Есть люди, которые понимают, что они делают, и есть люди, кормящиеся с этого, которые не очень понимают, как работают Big Data. Дырка между профессиональными технологами и людьми, понимающими, зачем это все может быть, всегда существует в любом бизнесе, в любой науке, и это, безусловно, некая проблема. Люди, которые знают технологическую часть и экспериментируют с новыми решениями, редко делают реально полезные вещи, а люди, которые знают, как можно применить эти разработки, также не могут создать качественного продукта в одиночку. Поэтому единственный путь к развитию при работе с Big Data — это найти новые способы взаимодействия между специалистами.