На портале strf.ru, опубликовано интервью Е.Боровиковой с С.Сорокиным, директором омской компании "Индустриальные геодезические системы", "Космическая геодезия: как основать научную школу". Полностью материал доступен по ссылке.

Сергей Сорокин, директор омской компании «Индустриальные геодезические системы», лётчик-любитель и предприниматель, ставит перед собой масштабные задачи: не только разработать российское оборудование для высокоточного GPS/ГЛОНАСС-позиционирования, но и создать научную школу в области космической геодезии.

— Как появилась Ваша компания?

— В 80-е годы, будучи студентом физико-математического факультета ОмГПИ, я начал работать в лаборатории, которая была открыта при факультете. Она занималась исследованием распространения радиоволн в ионосфере. Во время перестройки лаборатория благополучно развалилась. Ребята, которые в ней работали, разъехались по миру. Кто-то сейчас в Индии, кто-то в Германии, кто-то в Израиле. Многие занимаются инновационным бизнесом. Получив диплом, я работал учителем в сельской школе, а потом преподавателем в своём институте. Моя педагогическая деятельность была связана с техническим творчеством в области радиоэлектроники, но во время перестройки это оказалось не нужно.

Тогда я бросил аспирантуру, практически готовую кандидатскую диссертацию и ушёл в коммерцию. Лет 15–20 я ею достаточно успешно занимался на разных предприятиях Омска в должностях директора, исполнительного директора. И все эти годы пытался заняться инновационным бизнесом. Но это, опять же, совершенно не было востребовано.

Занимаясь коммерцией, я не бросал экстремальный спорт – всю жизнь увлекаюсь альпинизмом, подводным плаванием, горными лыжами, парашютным спортом и авиацией. Примерно 10 лет назад на аэродроме я повстречался с представителями геодезической отрасли, которые занимались аэрофотосъёмкой Земли. Выяснилось, что инновационные разработки в области аэрофотосъёмки сейчас нужны.

Я собрал ребят, которые остались от институтской лаборатории. Вместе с ними мы создали новую лабораторию при ФГУП «Госземкадастрсъёмка»-ВИСХАГИ. Начали заниматься обслуживанием оборудования для аэрофотосъёмки – геодезией, составлением топографических карт, планов. Постепенно подошли к созданию собственного оборудования, стали делать на самолётах ТУ-134 и АН-2 «летающие лаборатории». Кроме ВИСХАГИ, к этому был привлечён ещё Сибирский НИИ авиации.

Этим мы занимались в течение последних 10 лет. Очередной кризис снова попытался убить все наши начинания. Резко сократилось финансирование, объёмы работ. Мы решили, что период кризиса надо использовать для занятий прикладной наукой. Выбрали себе тему высокоточного позиционирования, определения координат с помощью ГЛОНАСС и GPS с точностью до сантиметров, а в особых случаях и миллиметров.

В этой нише в России конкурентов-разработчиков практически нет. Все используют только западное оборудование и программное обеспечение – покупают, перепродают и хорошо себя чувствуют на рынке. Нам это было неинтересно. Деньги от аэрофотосъёмки пошли на разработки. Оказалось, что интерес к отечественным проектам в этой сфере есть и у государства. Мы получили поддержку у себя в регионе.

Но наш проект не региональный, а федеральный, поскольку мы разрабатываем инфраструктурные решения, которые востребованы государством. Оно наш основной покупатель. Поэтому нам нужен выход на федеральный уровень. Плюс к тому мы хотим не просто сделать российский продукт, который будет конкурировать с иностранными разработками в области космической геодезии, и продвинуть его на рынок, мы хотим создать научную школу в этой сфере. Для этого нам необходима связь с иностранными специалистами, поскольку российская наука в этом сегменте прилично отстала – лет на 20, наверное. Специалисты посоветовали обратиться в «Сколково», поскольку наши цели и возможности удачно совпадают с задачами и требованиями фонда. Мы подготовили заявку и умудрились стать первыми резидентами кластера космических технологий и телекоммуникаций.

Это было около полугода назад, когда кластер только создавался. Сейчас мы уже подали заявку на финансирование. Если получим грант на свои разработки, то к следующему лету у нас будет развёрнуто несколько пилотных проектов.

— Какими проектами вы занимаетесь?

— Мы занимаемся пространственным мониторингом на основе данных ГЛОНАСС и GPS. Получаем со спутников информацию, накапливаем её, ставим спутниковые сенсоры на точки, положение которых нужно отслеживать, и в результате можем фиксировать изменение координат с точностью до миллиметров.

Сейчас мы ведём переговоры с Камчаткой. Нашими разработками заинтересовались вулканологи Дальневосточного отделения РАН. Мы планируем выполнять совместно мониторинг тектонических плит – отслеживать движение земной коры. Сейчас пытаемся договориться с ДВО РАН о том, что сделаем в районе Авачинской бухты сеть станций спутниковой навигации, которая позволит предсказывать землетрясения. Такая сеть там уже существует, но она на импортном и уже устаревшем оборудовании. Её надо обновлять. Недавно мы стали виртуальными резидентами IT-инкубатора Татарстана. Там тоже такой мониторинг востребован. У них очень много опасных склонов, часто случаются оползни. С Институтом нефтегазовой геологии и геофизики мы обсуждаем проект по мониторингу тектонических плит с целью предсказания поведения нефтяных пластов и предотвращения негативных последствий добычи нефти.

У нас много интересных предложений. На днях разговаривали с представителями Тимирязевской академией – там есть центр точного земледелия. Во всём мире земледелие уже поставлено на новую технологическую основу – техникой управляет автоматика. Внесение удобрений идёт дифференцированно, ими поливают только те участки, на которых низкая урожайность. Это позволяет экономить удобрения и получать экологически более чистые продукты. Пока наши отечественные трактора и комбайны не оборудованы системами автоматического управления. Тимирязевская академия работает над этим. Возможно, они будут использовать наши разработки.

— Какое оборудование вы создали?

— Мы уже сделали альфа-версии программного обеспечения и приборы, которые сейчас устанавливаем в пилотных проектах.

В Омской области мы ставим сеть базовых станций для приёма спутниковых сигналов. Одна станция уже стоит. Вторая устанавливается. В ближайшие 2–3 месяца планируем создать сеть из пяти базовых станций. Это будет первый в России случай, когда в качестве оборудования для таких станций используются отечественные разработки. Существуют компании, которые на зарубежных приборах меняют надписи на лицевой панели и выдают прибор за российскую разработку. На самом деле там никакой интеллектуальной российской собственности нет. У нас же, кроме самого чипа, который в России пока не изготавливается, и антенн, всё своё. Разработкой чипа сейчас занимаются «КБ НАВИС» и Российский институт радионавигации и времени. Как только будет создан конкурентоспособный российский аналог, мы сразу поставим его на своё оборудование. Российских разработок антенн до последнего времени тоже не было. Недавно ребята из Красноярска позвонили и сказали, что у них есть антенна. Будем вместе испытывать.

— В каких ещё областях можно применять ваши разработки?

— У высокоточного позиционирования есть целый пласт серьёзнейших применений. Один из злободневных примеров – «Фукусима». Отключение реактора проходило с участием систем спутникового мониторинга. Другой пример – мониторинг плотин. В России порядка полутора тысяч гидросооружений. Каждый год где-нибудь прорывает плотину. Систем мониторинга почти нет. А ведь когда вода прибывает, плотина прогибается, и можно отследить тот момент, когда нужно сделать сброс воды. Со спутника же можно определить колебания плотины с точностью до миллиметров. Один из проектов, реализованный «Роскосмосом», – мониторинг Саяно-Шушенской и Нижнекамской ГЭС. Мы писали для этого проекта небольшую программу.

С помощью высокоточного позиционирования можно следить за линиями электропередач, которые при обледенении падают, как это было прошлой зимой. Можно мониторить опоры канатных дорог, здания, лавиноопасные и оползнеопасные склоны. При строительстве дороги её можно ровнять не на глазок, а автоматически, при помощи датчика установленного на лопате грейдера и регулирующего её положение. При плохой видимости по данным со спутника можно управлять кораблями. Возможности высокоточного позиционирования пригодятся и МЧС – дистанционное управление роботами в зоне бедствия невозможно без систем GPS/ГЛОНАСС.

— С кем вы сотрудничаете за рубежом?

— Сейчас у нас один зарубежный участник – Технологический институт Карлсруэ в Германии. С нами работает профессор Рейнер Ягер, один из ведущих в мире специалистов по алгоритмам мониторинга. Он уже провёл несколько семинаров в России, в которых участвовали наши ребята. Мы договорились отправлять к нему на обучение нашу молодёжь. Он, в свою очередь, заинтересован в том, чтобы заказывать у нас приборы с нужными характеристиками. Это может помочь нам выйти на зарубежные рынки. Есть ещё несколько научных центров за рубежом, с которыми мы начали контактировать, – это университеты в Германии, Голландии и Канаде. Я думаю, в ближайшие несколько лет мы отправим туда своих сотрудников на обучение, и появится возможность сформировать в России зачатки научной школы в области космической геодезии.

— На какой базе вы хотите делать научную школу?

— Мы пытались сотрудничать с омскими вузами, но у нас обнаружились серьёзные противоречия. Разное понимание путей развития инновационной экономики, скажем так. Но поскольку при этом наше виденье совпадает с точкой зрения правительства области, то я полагаю, что вузы будут в конце концов вынуждены сотрудничать с такими командами, как мы.

Пока у нас есть контакт с Московским университетом геодезии и картографии, Казанским университетом. Мы собираем кадры, которые заинтересованы в наших разработках, организуем научные коллективы. Скорее всего, научную школу будем пытаться создавать в «Сколково». С большей частью партнёров у нас возникают серьёзные разногласия. Они, в принципе, понятны. Мы создаём «подрывные» инновации, которые заставляют менять систему работы, увольнять сотрудников, автоматизировать процессы. Если мы приходим в вуз – то вмешиваемся в научный процесс, который, как правило, не предполагает создания коммерческого продукта. А вот со «Сколково» у нас пока нет разногласий.

— Как Вы видите пути развития инновационной экономики?

— Государство проявило серьёзную инициативу, взяв курс на построение инновационной экономики. Много критики звучит в адрес «вертикали власти», но для наших целей она отлично работает. Лозунги о создании инновационной экономики быстро были подхвачены региональными правительствами. И для нас воплотились в виде реальной помощи от Министерств промышленной политики и экономики Омской области. Вертикаль работает слаженно, а то, что от неё в стороне (допустим, вузы), – намного хуже. Я считаю, это потому, что Минобрнауки, которому подчиняются вузы, находится немного вне вертикали власти. У них своя организация, имеющая большую инерционность.

В регионах таких команд, как наша, достаточно много. Те инженерные кадры, которые в 90-е годы остались без работы, рассеялись по другим сферам деятельности не полностью. Многие основали инжиниринговые компании, пытаются создавать интеллектуальный продукт, а не зарабатывать на торговле. Эти компании достигают определённого успеха, но всё же люди, обладающие чрезвычайно большим интеллектуальным потенциалом и опытом, работают в сфере, где этот потенциал используется по минимуму, зато есть деньги.

Сейчас мы общаемся с двумя-тремя такими командами, готовим заявки в «Сколково». Хочется, чтобы в нашей области были не один-два, а десять резидентов. Если в течение трёх-пяти лет не удастся создать целую команду сильных компаний-резидентов, то придётся ехать в Москву и работать там. В вакууме ничего хорошего не получится. Нужна целая инновационная инфраструктура, серия команд, которые занимаются разработками в разных областях, обмениваются специалистами, опытом, отдают часть разработок друг другу. Такую структуру надо формировать как в регионах, так и в России в целом.